Крестьянин торжествует: может ли сельское хозяйство быть выгодным?
Крестьянин торжествует: может ли сельское хозяйство быть выгодным?
Потапенко:
- Всем доброго вечера! Сегодня тема серьезная и у меня серьезнейший гость и коллега-помощник. В гостях Василий Мельниченко, предприниматель и глава сельхозпредприятия «Галкинское».
Мельниченко:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- И по левую руку у меня Владимир Перекрест.
Перекрест:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Еще не зима, но крестьянин торжествует, на дровнях обновляет путь. Василий Александрович, смотрю на отчеты по импортозамещению, выступает министр. И он заявляет, что мы все заместили в сельском хозяйстве. Голода не будет точно.
Василий Александрович, что ты заместил?
Мельниченко:
- На самом деле, он прав. Еды хватает. Справедливости не хватает.
Потапенко:
- Это подожди. Здесь не было импортной составляющей.
Мельниченко:
- Была. Сказали как? Как только мы европейским фермерам и всяким перекроем кадык, не дадим им у нас торговать, наш крестьянин моментально разбогатеет. И ему станет хорошо.
Потапенко:
- Стало?
Мельниченко:
- Стало. Плохо.
Потапенко:
- Как плохо? Говорят же, что хорошо.
Мельниченко:
- Импортозамещение хорошо, а жить стало плохо. Надо, наверное, мерять все не в килограммах, все-таки, а в граммах. Почему? Какое мне дело, жителю села Галкинское, который весной посеял 300 гектар зерновых, 70 гектар картошки, а осенью думает, как же так вышло? Пока я сеял, пытался убирать, мне дизельное топливо за 10 рублей подорожало.
Потапенко:
- Вот смотри. Ты клевещешь. Я, например, человек, который всегда жил в пятиэтажке. На первом этаже. Есть человек, который отвечает за топливо. И вот он, наконец, стал близок к народу. Он тоже переехал в пятиэтажку. Как ты можешь? У него всего есть теперь пятиэтажка собственная. Вот и все.
Мельниченко:
- Да.
Потапенко:
- А ты о мелочном.
Мельниченко:
- Так эти 10 рублей на пятиэтажку ушли?
Потапенко:
- Я жил в пятиэтажке. Может, он мне позавидовал? Узнал, что я вырос в 39-метровой квартире.
Мельниченко:
- Это про моего заправщика ты говоришь?
Я в феврале начал покупать трактор отечественного производства. «Кирюшу». Отличный трактор, моим механизаторам очень понравился. Я его покупал 141 день через Росагролизинг.
Потапенко:
- А чего так сложно?
Перекрест:
- Короче путей нет?
Мельниченко:
- Нет. Это самый короткий путь был. И в течение того времени, как я покупал, ровно на 7 рублей подорожало дизельное топливо. И мой бизнес-план. Зачем и на хрена мы писали бизнес-планы, когда они через шесть месяцев стали неинтересны?
Перекрест:
- Подорожали же не только топливо, дорожают продукты.
Мельниченко:
- Я как в 2009 году продавал зерно по 7 рублей, а картошку по 8, так и продаю сейчас. При этом то самое дизельное топливо в три раза, а сейчас будет в четыре раза. За эти годы электроэнергия подорожала до 6,50 из 2.20, запчасти в шесть раз.
Потапенко:
- Опять клевещешь!
Мельниченко:
- Не клевещу. Я не жалуюсь. Хватит жаловаться на жизнь!
Потапенко:
- Я читал, слышал, что скоро наши власти разработают тарифы. И если ты будешь вписываться в 300…
Мельниченко:
- Мамочки! Опять скоро разработают?
Потапенко:
- Там написано, что если ты вписываешься в 300 киловатт, то ты платишь по какому-то очень дешевому тарифу. А если больше 500, то…
Мельниченко:
- В три раза больше.
Потапенко:
- Нет, написана фраза «экономически обоснованный тариф». Поэтому ты будешь его платить.
Мельниченко:
- Тогда нам писец придет. Я не хочу ни на кого клеветать. Но все, я на протяжении этих лет, так вот, за этот период, если и было хоть одно-два решения правительством принято…
Потапенко:
- У Владимира Владимировича завтра день рождения.
Мельниченко:
- … в пользу народа, то это было по ошибке чисто принято. Все были приняты против. Не будем об этом говорить. Давайте скажем о том, что в мае, мужики, Владимир Владимирович Путин подписал аж 12 национальных проектов, указ о принятии 12 национальных проектов. Это стратегическое развития России до 24-го года, где демография. Там есть интересные цифры, которых надо достичь, в том числе, и касающиеся сельского хозяйства.
Понятно, демография не нас касается. Это не к нам.
Потапенко:
- Вам таких задач не ставили.
Перекрест:
- На селе этим не занимаются.
Мельниченко:
- Некогда. У нас задача стоит – экспорт сельхозпродукции агропромышленного комплекса до 45 миллиардов долларов повысить – это раз. Войти в пятерку лучших экономик мира – это два. Побороть бедность хотя бы в два раза. А все бедные живут в селе и в малых городах.
Потапенко:
- То есть, вас надо половину расстрелять?
Мельниченко:
- Нет, там не написано так. Поэтому мы думаем пока, каким способом… Что будут делать. Поэтому не написано.
Мы, когда взяли и посмотрели это, в принципе, цели хорошие. И советы президент дает неплохие нам. Нас все устраивает, что он написал. Но забыли они впопыхах в мае, быстро писали, вообще про сельские территории не написали. Про село не написали. Про агропромышленный комплекс, кроме того, что мы должны что-то продать. Поэтому когда меня спросили, я сразу сказал, что есть два пути. Или мы модернизируем технологически наш агрокомплекс, мы дадим развитие сельским территориям и достигнем 45-50 миллиардов экспорта. Никаких проблем. если Польша этого достигает, если Нидерланды больше продают, почему Россия не может продать больше? Но если это все сделаем и достигнем. А чтобы стать хотя бы пятой экономикой мира, то это, мужики, 13 процентов роста в год.
Потапенко:
- Василий Александрович, я помню, что вам назначили отличного министра. Лучшего, который может быть – Дмитрия Николаевича Патрушева.
Мельниченко:
- Есть такой сейчас у нас министр.
Потапенко:
- Бывший председатель правления Россельхозбанка. Еще более известен, что он старший сын Николая Патрушева – это ФСБ.
Перекрест:
- Именно этим в основном и известен.
Потапенко:
- Этим он и известен. Василий Александрович, ты первый раз слышишь.
Мельниченко:
- Не знал.
Потапенко:
- Молод, красив, сельское хозяйство-то… Может, к нему надо обратиться? И у него даже есть на личной странице, что принадлежность ФСБ – звание младший лейтенант. Может, имеет смысл обратиться к товарищу младшему лейтенанту и попросить помощи сельскому хозяйству?
Мельниченко:
- Как в воду глядишь, Дмитрий.
Потапенко:
- Я просто направляю!
Мельниченко:
- Именно так и есть. Вице-премьер Алексей Гордеев увидя, что за село забыли, пошел к Путину и говорит: Владимир Владимирович, а за крестьян-то мы и забыли! И надо 13-й национальный проект. И это озвучили. Путин сказал, да, надо с Белоусовым чтобы вы написали. И Патрушеву поручить. И все выполнить. Примерно так было, наверное.
Мы это узнали. Сходили к Гордееву. Говорим, так и так. Вот есть федеральный сельсовет. У нас уже все готово для 13-го национального проекта. Он говорит, все хорошо. Давайте решаем это дело, чтобы вас подключить. И начинаем работать.
Такой национальный проект нужен по одной причине, что если мы не примем его, не остановим отток населения из сел, деревень и малых городов, тогда правительство должно объяснить, для кого готовят территории. Это логично и правильно. И мы быстренько посоветовались с регионами, все сказали, да, конечно. Мы – главные заказчики этого национального проекта. И вы, горожане, тоже, хотя у вас бассейны есть и фитнес залы. Но, тем не менее, вы тоже заказчики еды. Хорошей еды. И мы на 13-е октября назначили день обсуждения 13-го национального проекта. И как-то так мы просчитали, что мы предлагаем его реализовать таким способом, что даст 13 процентов роста валового национального продукта в год.
Со мной могут спорить все экономисты.
Перекрест:
- Совсем не суеверный вы человек.
Мельниченко:
- Суеверия здесь ни при чем. Хотя то поколение, которое рядом с нами жило, заряжало воду перед телевизором, куда деваться, было дело.
Никакого суеверия. Мы говорим, что большинство населения села не участвует в экономике России, не работает. Рабочих мест нет на большинстве территорий, начиная от Дальнего Востока. Кстати, «Комсомольская правда» очень хорошо последнее время это освещает: Дальний Восток и рядом живущую Тверскую область, которая рядом с Москвой. В Тверской области я был в Зубцовском районе, потом читаю, «Комсомолка» написала: не то, что зарплату крестьянам, рабочим не платят. Зарплату перестали платить уже фундаменту всей власти. Главам администраций! Которые делают эти выборы хорошие.
Потапенко:
- Читаю с новостных лент. «Российские фермеры заменили коллег-конкурентов из Америки в роли главного экспортера зерновых культур». «России досталась львиная доля пшеницы, купленной в этом году Египтом». «Каир по традиции закупает огромные объемы пшеницы, чтобы обеспечить египтян дешевым хлебом». «Лидерству России способствовали и низкие цены российской пшеницы. Слабый рубль, хорошие погодные условия…». Слушай, ты про погодные условия что-нибудь слышал?
Мельниченко:
- Да они меня замочили, эти погодные условия!
Потапенко:
- «И дополнительные инвестиции в сельское хозяйство привели к его восстановлению и смещению с первого места американских фермеров, занимавших его более полувека. По данным Минсельхоза в США Россия экспортирует в сезоне, начавшемся в июле, рекордные 25,5 миллионов тонн пшеницы».
Мельниченко:
- Мы первое место не только по пшенице занимаем, наверное, по многим другим. Но мне-то чего с ваших рекордов? Крестьяне денег не имеют с этого.
Перекрест:
- Вот вы говорили, что у вас цены не повышаются.
Мельниченко:
- Не только не повышаются. Цены закупочные для этого рекорда власть быстро организовала и уронила до нуля, чтобы писать, что низкие закупочные цены. И нас, производителей зерна всех, загнали в убытки. У нас забрали зерно по 5-5 рублей всего, а себестоимость от 6 и выше. А потом это зерно быстро продали Египту на 30-40 процентов дешевле, чем продают американцы. И французы.
Перекрест:
- И у нас не осталось ничего?
Мельниченко:
- У нас зерно есть, но кому оно надо?
Перекрест:
- И хлеба перепроизводится уже…
Мельниченко:
- У нас зерно 255-го сорта. Мы не производим второго класса вообще зерна! Третьего и третий продает. Производим четвертый, который на хлеб нельзя. И производим пятый, который никому не нужен. Вот и весь наш рекорд. Поэтому продаем дешево, в убыток своим крестьянам. Ради понтов. А мне чего с этих понтов?
Перекрест:
- А менее качественное остается для внутреннего рынка?
Мельниченко:
- Конечно. А кто возьмет некачественное зерно за рубежом? Но не в этом дело. Мне что с рекордов рыбы? Вы заходите в магазин. Вам чего с этого? Все равно 500-600 рублей приличная рыба.
Перекрест:
- Сейчас подешевела, кстати, рыба.
Мельниченко:
- Ну, немножко. Все равно это очень дорого.
Мы должны жить для людей. Мне от того, что мы сделали большие ракеты, еще что-то, главное, что мы делаем для людей.
Потапенко:
- Василий Александрович, ты дорогу недавно делал.
Мельниченко:
- Да. Это было в 94-м году.
Потапенко:
- Тебе объяснили, как правильно делать дорогу?
Мельниченко:
- Кстати, про дорогу. Буквально сегодня с Якутии звонит глава администрации, на съезд на 13-е октября собирается лететь. Говорит, не знаю, как выйду. У нас, говорит, дороги нет. Еще старая есть, которая при Чингисхане построена, она не на балансе. Никто не снимет, не могут передать. Говорит, я бы ее поремонтировал, выехал бы, не знаю, как. А вечером звонит, говорит, что вертолет будет очередной. И будем на съезде. Потому что Москва достала, все достало, все равно лечу на съезд.
Но мы хотим на съезде не жаловаться. Мы предлагаем именно тот вариант работы, который будет на пользу людям. Мы, низы, будем драйвером роста экономики России. Мы должны дать заказ индустрии, сколько нам машин, техники, тракторов, жилья построить. Мы живем в халупах! Вся Россия живет. У нас нет водопроводов, без тепла многие живут.
Перекрест:
- Этого никто другой не замечает?
Мельниченко:
- Мы это сможем сделать, потому что никому другому до этого дела нет. Потому что прекрасные люди, которые у вас на картинках…
Потапенко:
- Это иконостас.
Мельниченко:
- Да. Он говорит, 15 миллионов человек живет лишних в деревне. Владимир Владимирович дает прекрасные советы, но они не выполняют их.
Потапенко:
- Василий Александрович, я читаю. У нас в сельском хозяйстве нет проблем. У нас первое место в списке регионов-импортеров – это Египет. Мы туда грузим и грузим. Может, ты просто не то смотришь?
По твоим оценкам, что у нас в этом году с урожаем картошки?
Мельниченко:
- Картошки много выросло. Но цена не упадет, потому что урожай и цена роли не играют. У нас цены имеют политическую подоплеку, не экономическую.
Потапенко:
- Может, проклятые египтяне накручивают цены? Поэтому они не падают.
Мельниченко:
- Мы причем? Крестьяне. У нас нет возможности развить настоящее крестьянство. Дать не продовольственную безопасность, а безопасность продовольствия. Мы же ведь должны производить вам не напичканную антибиотиками продукцию, а нормальную. Но как ты будешь ее сегодня производить? Комбикормы России. Ни один без антибиотиков не продает. Один грамм пенициллина, тетрациклина добавляет 20-30 процентов роста любой птичке, свиньи и все. Каждый предприниматель, который понимает, будет колоть и колоть. Может, это и не сильно вредно, но говорят, потом ничего не лечится.
Хочу сказать другое. Нам плохо жить в деревне. Неважны эти цифры.
Перекрест:
- Плохо – это что?
Мельниченко:
- Людям плохо. Конечно, москвичам это не понять. Они думают, что какие-то гоблины. Мы, действительно, в фитнес залы не ходим, не покупаем абонемент в бассейн.
Потапенко:
- У вас сплошной фитнес на свежем воздухе.
Мельниченко:
- Именно такое дело. У нас нет работы, мужики. Безработица. И какое-то движение, которое на Агрохолдинге было, что там 20-30 семей должны производит продукты питания, сеять и продавать эту пшеницу, они же не дали возможности развить территории.
Перекрест:
- Вы говорите, что безработица. С другой стороны, надо сохранять численность населения села.
Мельниченко:
- Я ведь не сказал, что надо увеличивать и сохранять. Я говорю, что те, которые… Это Путин ставит задачу, что надо увеличить народонаселения России. Демографическую суть. Он правильно ставит вопрос.
Перекрест:
- Именно на селе. Прекратить отток.
Мельниченко:
- Почему? Если не будет принят национальный проект развития территорий, ничего власть не предлагает на сегодня жителям сел, деревень и малым городам, то у нас предложение, а мы на съезде это озвучим. Ну, что, есть ли у вас, уважаемые руководители, предложение? Или вы принимаете наше, и мы работаем. Или тогда наше предложение такое: в бюджет закладываем деньги на билеты всем жителям сел, деревень и малых городов до Москвы. Покупаете. И вы не мучаетесь с нами, и нас не мучаете.
Перекрест:
- Разумно.
Мельниченко:
- Разумно. И здесь Владимир Владимирович быстрее намного решит вопрос. Здесь нас устроят всех, у нас будет жилье, мы людьми стали, в фитнес залы пойдем. И будем вести здоровый образ жизни. И это правильно. Может, правда, надо обезлюдить сельские территории? Сдать в концессию, в аренду. Пусть другие работают, раз считают, что мы не должны работать.
Потапенко:
- А какой у тебя тариф сейчас по электричеству?
Мельниченко:
- 6.50. При себестоимости самой дорогой электроэнергии в России – это атомная – 44 копейки. А так 8-12 копеек гидро и 24-26 тепловая.
Потапенко:
- Ты забыл сказать главное, что мы поставляем наше электричество за полтора рубля в Китай.
Мельниченко:
- Ну, так Китаю же надо.
Потапенко:
- А тебе, видно, не надо.
Мельниченко:
- Дима, если бы только Россия поставляла электричество. Она будет и бесплатно газ поставлять лет пятьдесят с Якутии, при этом якуты ничего не получат с этого. Я не понимаю такую экономику. Зачем продавать эти недра? Я не против, продавайте все. Но мы-то и есть лучшая экономика. Я понимаю, что сейчас крепостное право на нефть, на газ, на электричество и на финансы. На людей нет, потому что люди никакой ценности в России не имеют. Раньше имели ценности, нас брали в крепостные. А сейчас крепостное право, где мы роли не играем. Мы не играем роли на тарифах, не имеем отношения к дизтопливу, кроме как пожирайте его дорого.
Россия имела возможность сделать дешевые энерготарифы на все, имеет возможность дать нам дешевые деньги. И мы выходим конкурентоспособными с Европой и всеми остальными. И тогда не только Египет будет кушать нашу пшеницу, весь мир. Только не забывайте. Эти все рекорды – это все понты. Вы же понимаете, что американцы продают сто миллионов тонн зерна с большей маржой, чем пшеница! Если захотят Штаты нам поставить больше пшеницы, они просто ее произведут больше.
Потапенко:
- Говорят, что выделяются колоссальные деньги на поддержку сельского хозяйства. А кому это все перепадает?
Мельниченко:
- По всем статистическим данным, которые можно только добыть, это очень субъективно. Субсидии получаются и дотации. Необъективные, а субъективные. Объективно, это когда доступ есть всем к ним.
Перекрест:
- А сейчас у кого?
Мельниченко:
- А сейчас где-то 80-90% получают около 20-30 семей России – крупнейшие агрохолдинги России. Они все дотации забирают. И все считается правильным.
Второе. Очень важно, что у нас есть много разных помощников сельскому хозяйству и развитию территорий. Это Минэкономразвитие имеет деньги на агротехнопарки и так дальше. Это МСП – госкорпорация, которая проводит нам компентенции и так дальше, все нас учат. Это Минсельхоз, Россельхозбанк получает тоже деньги на капитализацию. Росагролизинг получает бюджетные деньги. Все нам помогают. Если все вместе собрать, то вроде деньги. А если врозь, ты мы ничего не имеем. Потому что у каждого свой бюджет, свои шесть этажей сотрудников. И вся эта дотация идет на зарплату, на содержание чиновников по распределению. И получается, чтобы распределить какие-то 8 миллионов рублей на кооператив области, мы держим целый отдел сотрудников при зарплате 70-80 тысяч.
Мы хотим эту ситуацию поменять. Я точно не хочу жить в городе. Не потому, что мне не нравится. Я честно говорю. Мне очень нравится жить в селе. У меня большой дом, лес свой, гектар земли. Если бы это было в Москве, вы бы тут все бились за эту землю. И меня бы давно отстрелили и забрали бы этот гектар.
У меня все хорошо. Я не жалуюсь. Больше скажу, у меня брат, родня, у нас машины есть и все. Знаете, у нас нет перспективы на дальнейшее развитие. Всего двадцать лет назад на этой территории, где я живу, жило 6400 человек. В селах и деревнях. Сейчас живет 3075. Мы вымираем, а молодежь уезжает. И сын у меня, я ему говорю, внуку говорю, что, ребят, если мы сейчас это не остановим, то тогда выкапывать могилы предков? И тоже переезжать? Так ведь никто не останется. Мне говорят, революцию делать? Говорю, вы что, шутите? Ведь у меня самый большой дом в деревне! Ко мне же первому придут.
Я-то вижу потенциал своей территории, потенциал России. Ведь все говорят, что мы самая богатая ресурсами страна. Это признают ученые, даже Запад признает. Но пойдите это расскажите в Тверской области тем людям, что не получают шесть месяцев зарплату! Главам. Расскажите это пенсионерам на 8 тысяч рублей пенсии.
Потапенко:
- Это все равно, что 22 миллионам, которые у нас за чертой бедности.
Мельниченко:
- А мы говорим, давайте этот потенциал использовать. Мы всем вам дадим заказ. И дайте нам возможность работать. Нужен финансовый институт развития территорий.
Потапенко:
- В понедельник начинается выставка «Агропродмаш».
Мельниченко:
- И Агросалон, кстати. И «Золотая осень».
Потапенко:
- Да. И все с понедельника в Экспо-центре. Я там буду вести целую секцию с Грудининым. И там будет триумвират, большое количество народа. И будем обсуждать сельское хозяйство, как ему выжить в непростых условиях.
Василий Александрович, техника-то отечественная есть?
Мельниченко:
- Есть. Появляется. Правда, коробки пока все импортные.
Потапенко:
- Осталось коробки заменить и техника будет наша.
Мельниченко:
- Жесть наша, болты, мосты даже. «Кировец», там процентов 85 отечественного. Серебряков Сергей Александрович достаточно взялся серьезно. Я недавно был у него на заводе. И они закупили на 4 миллиарда рублей станков и оборудования за рубежом. И будут делать отечественные коробки и все остальное. И трансмиссия. И тогда у нас получится чуть не на сто процентов отечественная техника. Кроме электроники.
Потапенко:
- И оборудование, на котором эта техника производится.
Мельниченко:
- И вид техники отечественной стал лучше. И для людей стали немного делать. Росагромаш делает, Россельмаш делает комбайны. Прилично. Может, и уступают в чем-то западным, но мы не от жиру. Нам хотя бы модернизацию сделать отечественной техники. Мы готовы работать и на этом. И на белорусской готовы работать. Очень хорошего качества. Мы считаем «Беларусь» - это для нас золото. Так вышло, что мы сделаем.
И у нас денег нет на то, чтобы купить. Вот то, что будет Агросалон, выставка, все, а чего мы будем выставлять? Мы делаем тракторов каких-то три тысячи штук в год. А потребность у нас сейчас 160 тысяч.
Потапенко:
- А почему? Забыли про них?
Мельниченко:
- Так можно делать. А когда селу в первую очередь считалось все у нас? У нас всегда по остаточному принципу шло развитие села. Был золотой период 70-х годов, когда объявили продовольственную программу, кинули деньги, построили приличные гаражи. И впервые крестьяне ушли под крышу с техникой ремонтироваться, потому что жили-то в полях. Надо вспомнить это время. Мои родители работали за еду. Какая зарплата?
Хотелось бы, чтобы была перспектива и работа. Надо это сделать. Есть поручение президента, эти указы, и черт с ним! Надо заставить их выполнить хотя бы! Хотя бы один раз. Попробовать. Получится или нет. Но если нет, давайте наймем хорошего ветеринара себе, чтобы он усыпил и чтобы не мучились зря. Чего мы все на одном месте топчемся?
Перекрест:
- Чего ветеринара-то?
Мельниченко:
- Чего мне с этих ракет, которые куда-то там полетят.
Потапенко:
- Зато они как точно попадают!
Мельниченко:
- Давайте для людей делать. Ракеты против людей. Мы готовы работать. Вот с чем мы идем на съезд. 13-го октября мы обсуждаем 13-й национальный проект, результаты которого – выходим на 13% роста экономики. Неужели Россия этого не хочет!
Перекрест:
- Россия хочет. Мы говорим о каких-то глобальных задачах. А спроси людей, что ты насчет еды думаешь? Начнут люди говорить, что хлеб некачественный и пальмовое масло льют.
Мельниченко:
- Я чуть не сказал! Еда плохая, ребята.
Перекрест:
- Плохая. А что у вас в программе про еду?
Мельниченко:
- Еду хорошую произведет крестьянство. Только мы. Никакой вам завод, а холдинги – это заводы, они будут просто фабриками Московской области.
- Так мы за разукрупнение?
Потапенко:
- Или надо оставить агрохолдинги?
Мельниченко:
- Есть агрохолдинги и есть. А сейчас надо усилия направить на развитие крестьянства. И пусть себе они торгуют, везут в Египет мясо это по… Вы знаете, почем наши сейчас экспортируют мясо? И пишут там. 59 рублей килограмм. Вы видели в магазинах такую цену? Вот и все дела. А потом списывают по 400 миллиардов задолженности и кредита, говорят, мы же по 59 рублей продали. Мы же ведь Родину прославляли. На кой черт?
Перекрест:
- А у нас по нормальным ценам ничего не купят?
Мельниченко:
- Никто не купит наше мясо.
Перекрест:
- А почему?
Мельниченко:
- Да нет у нас хорошего мяса. Вы чего?
Потапенко:
- Периодически же говорят, что мы по свинине все заместили.
Мельниченко:
- Так это вас антибиотиками…
Потапенко:
- Мы даже нашу свинину покупаем на 25% дороже, чем она сейчас стоит на прилавке в Польше.
Мельниченко:
- Так точно. Мы просто ее не продадим по той цене, что нам ее всучивают. Нас заставляют ее кушать, не дав крестьянам произвести нормальную. Мы ведь их ликвидировали. Мы объявили АЧС, все остальное. Это было в интересах определенной группы лиц.
Потапенко:
- Ты ратуешь за мелкотоварное производство.
Мельниченко:
- За разное.
Потапенко:
- Может, не нужно оно? Оставить крупным агрохолдингам.
Мельниченко:
- Интересно, конечно. Может, Россия и пойдет по этому пути. Бог ей навстречу. Кара небесная будет продолжаться для нас всех. А чего тогда Финляндия не идет по этому пути? Польша не идет?
Перекрест:
- Она маленькая.
Мельниченко:
- Польша маленькая страна? Польша производит сельхозпродукции больше нас. И продает. Владимир Владимирович еще говорит, что давай догоним Польшу. А чем она маленькая? Она же производит больше.
Потапенко:
- По территории.
Мельниченко:
- И что?
Потапенко:
- Народцу там меньше.
Мельниченко:
- Хорошо. А Канада?
Потапенко:
- Она большая по территории.
Мельниченко:
- А чего они не идут по такому пути? А чего Штаты не идут? Там уж народу больше нас!
Перекрест:
- В Штатах один килограмм продукции, там гораздо интенсивнее сельское хозяйство. И на один и тот же продукт меньше людей трудится.
Мельниченко:
- Это все они виноваты?
Перекрест:
- Нет. Это не они.
Потапенко:
- Нашли, что они виноваты!
Мельниченко:
- У нас только одно Нечерноземье произвести может… Надо заменить культуры некоторые. Если мы двести лет сеяли овес, а он сейчас никому не нужен, зачем мы его снова сеем? Давайте поменяем культуры, давайте экспортный вариант. Мы же, кроме горя и беды, сегодня ничего не можем на экспорт предложить приличного.
Потапенко:
- С чем это связано?
Мельниченко:
- Прямо сейчас, расписано уже давно. В первую очередь, все страны, которые строили сельские кооперации, сельское развитие, все шли о создании государственного банка развития территорий. Что Польша, что Германия, что другие. Которые работали на совершенно других условиях, чем всякие коммерческие банки. Банк развивал территории. Ему ставили такую задачу и говорили, что к такому-то числу надо создать кооперацию, фермерство, то-то и то-то. Сделаешь – дадим орден. Не сделаешь – расстреляем. Примерно такое. И все у них получилось. У нас такого банка не дали. У нас даже Россельхозбанк, который планировался такой сделать, сделали обычным банком вывода за рубеж денег. И все. Чем и занимаются все банки России.
Перекрест:
- Новый банк сделаете?
Мельниченко:
- Да. Не просто банк, а финансовый институт государственный. Без него бессмысленно все программы писать и поручения Путина.
Потапенко:
- Я согласен. Как бывший банкир, маленькую приступочку мне дайте. Я буду объяснять им с правом какого-то голоса.
У нас время подошло к концу. И в следующую пятницу мы в эфире.